Наталья Рожкова, Москва

 

ЛЮБОВЬ К ТРЁМ ФАНТИКАМ

​

— Бабах!!!

— Ай!!

Шкаф, настолько старый, что к нему опасно стало подходить, складывается, как карточный домик. Жених моей дочери, Женя, старательно развинтил все шатающиеся шурупы, и предупредил, что кончина шкафа будет именно такой. «Многоуважаемой», как чеховский Гаев, эту полуфанерную развалюху не назовёшь, однако четыре с половиной десятка лет служил исправно. Но в последнее время, когда я открывала его покосившиеся дверцы, боялась просовывать голову: вдруг рухнет что-то и отсечёт её, как часовая стрелка – коса времени у Эдгара По. Коса эта на самом деле и так отсекает, только медленно, постепенно.

— Я что-то нашёл, видно давно под шкаф завалилось. — Женя протягивает мне полиэтиленовый пакет, а в нём – чуть пожелтевший конверт.

— Ух ты! Смотрите!

Вот что в конверте, на английском и на русском:

«От имени ПРЕЗИДЕНТА СОЕДИНЁННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ имею исключительное удовольствие вручить Генерал-майору Станиславу Гиляровичу ПОПЛАВСКОМУ КРЕСТ ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ Армии Соединённых Штатов в признание его исключительного героизма и храбрости, проявленных на поле боя на Советско-германском фронте против нашего общего врага – гитлеровской Германии». Подпись Посла США В.Г. Стэндли «живая», сделана, вероятно, шикарным «Паркером» и не выцвела. Да и гербовая бумага почти белая. Интересно, по каким музеям разлетелись дедушкины ордена, были у него и польские, и чешские, и венгерские, и монгольские… До перестройки награды у семьи строго изымались, а умер он в 1973 году.

Прибегает моя дочь, архивариус Стася, и они внимательно разглядывают раритет. Я решительно отбираю его у детей и запираю в сейф. Нашёлся за шкафом ещё пыльный фантик от конфеты «Белочка». Бережно его разглаживаю. Эти конфеты мне всегда приносил дедушка, вероятно, брал их в кремлёвском буфете. Но фантик интересен не только как воспоминание. На нём каллиграфическим почерком деда записан телефон… Диссидента Петра Якира, сына видного военачальника Гражданской войны, командарма!

Мама рассказывала, как в 69-м году раздался телефонный звонок:

— Станислав Гилярович, это вас беспокоит Пётр Ионович Якир. Хочу поблагодарить за то, что тепло отозвались в своей книге о моём отце.

— Да, я его хорошо знал. Жаль, нельзя написать, что он был репрессирован.

— Запишите мой телефон.

Когда дед положил трубку, бабушка испуганно сказала:

— Я не рада этому звонку. Сын Якира правозащитник, лучше не общаться…

Дед пожал плечами:

— Ну и что?

Кладу это фантик в другой конверт, там уже лежит один такой, из восьмидесятых. Я была тогда студенткой, и мой первый настоящий роман с однокурсником был страстным и трогательно-сентиментальным. Наедине я называла этого двухметрового чернявого парня Зайцем, а он меня, манерную девицу, с претензией на богемность – Белкой. А на моё 19-летие вручил очаровательный презент: взял игрушечного кролика (зайца при тогдашнем дефиците найти не удалось), выпотрошил из него опилки, набил конфетами «Белочка», и аккуратно зашил. Вот я и сохранила бумажку от одной из них.

— Наталья, чуть не забыл, — Женя открывает свой рюкзачок. — Я вам конфеты принёс, вашу любимую «Белочку». Они в «Перекрёстке» со скидкой были.

Ну вот, кладу в свой заветный конверт и третий фантик. Пафосно пишу на его изнанке: «Жизнь, спасибо».

— Ребята, хотите чай или кофе к конфетам?

— Нет, мы будем так.

Наливаю себе кофе, и спрашиваю:

— Анекдот рассказать?

— Про Василия Ивановича?

— Нет, про Сартра. Вот слушайте: сидит он кафе, просматривает свою рукопись и просит принести ему кофе со сливками. Официантка отвечает: «Извините, месье. Сливок у нас сегодня нет. Может быть, вам принести кофе без молока?».

Если захотите мне сделать хорошее, подарите конфету «Белочка».

Вот такую.