Воспоминания современников-тамбовчан об архиепископе Луке.

​

     Вот что помнит руководитель отделения Российской общественной организации ветеранов боевых действий на Северном Кавказе и других локальных войн и конфликтов «Боевое братство» Владимир Сергеевич Иванов. Встреча с ним произошла в детском православном духовно-просветительском центре «Архангельский» на Кубани, куда прибыла группа из Тамбова.

     «Разруха, боль, голод, физическое и нравственные страдания – таковы были 1944 год, когда в наш город прибыл архиепископ Лука (в миру – В. Ф. Войно-Ясенецкий). В Тамбове владыка был одинок, близких у него не было. Горожане боялись приближаться к репрессированному, опальному, непокорному и очень неудобному для властей человеку. Первым, кто не побоялся это сделать, была моя мама – Мария Константиновна, которая работала закройщицей в ателье. По её просьбе я был устроен при церкви, и вначале выполнял обязанности помощника в алтаре, затем секретаря и курьера, даже несколько раз выезжал с архиепископом по церковным делам в Мичуринск. Мария Константиновна помогала вести хозяйство, готовила, убирала квартиру владыки Луки. Как я помню, направо от лестницы в доме была гостиная, служившая приёмной и рабочим кабинетом, а в смежной комнате располагалась спальня. В быту архиепископ Лука отличался чрезвычайной скромностью, особенно в том, что касалось его личных нужд. Хорошей одежды у него не имелось, всё было старое, много раз штопанное. Марии Константиновне пришлось даже шить ему тапочки. С приходом зимы у архиепископа начались проблемы с зимней одеждой. Монахини сумели раздобыть несколько метров плотной шерстяной ткани для верхней одежды (драп), мама сшила из неё тёплую рясу и подбила кусочками меха колонка. Рукава «посадила» на резинку, чтобы было теплее. Транспорта у архиепископа не было, на службу и по делам он ходил пешком, причём не по улице Набережной, а по центральной Советской, вызывая удивление горожан величественной осанкой, красивой окладистой бородой и неизменным посохом, выточенным из чёрного дерева и инкрустированным серебром в области головки. Со временем у него появилась и неказистая лошадка. Это была необходимость, так как после службы архиепископ Лука оперировал и консультировал в городской (теперь областной) больнице, принимал больных в поликлинике, вёл научную работу, читал лекции по гнойной хирургии для врачей. По рассказам самого Валентина Феликсовича, поднимать в области храмы ему было трудно, отсутствовали элементарные вещи. Церковная утварь была изъята. Видя его трудности, Мария Константиновна передаёт владыке единственно ценное, что осталось от мужа-протоиерея Сергия, – причастную чашу, крест, епитрахиль и подрясник. Этот дар был принят Лукой с благодарностью, а подрясник, «летнюю рясу», архиепископ увёз в Симферополь, куда его перевели после Тамбова – дар от чистого сердца всегда греет душу».

    

     * * *

    

     До наших дней ещё живы те, кто лично знал святителя Луку, Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого, знал этого прекрасного человека, который помогал людям скальпелем и крестом. Своими воспоминаниями о Луке делится тамбовчанка А.Н. Коломытцева, в годы войны она была маленькой девочкой. Она вспоминает.

     «Училась я в школе № 19 на ул. Сергеева - Ценского. В годы войны это был госпиталь для венерических больных. Странное дело произошло в Тамбове в 1943 году: в разгар войны, в период неверия в Бога, старики затребовали открытия в Тамбове храма. И по велению уже Генералиссимуса, дорогого в то время вождя, отца и учителя, родного Сталина, был открыт Покровский храм. Из чувства любопытства я бегала в церковь каждый день. Но никакого религиозного трепета за обедней или вечерней нисколько не ощущала. Помню, находясь как-то в церкви, я с товарищами по школе вела себя шумно, чем вызвала недовольство молящихся бабушек. На наше поведение также обратил внимание священнослужитель громадного роста с седой бородой, на груди которого блистала какая-то большая медаль; как сказали мне позже – знак архиерейского достоинства – панагия. Он посмотрел на нашу группу сквозь старенькие очки и ничего не сказал, но от его взгляда у нас у всех душа в пятки ушла и онемел язык. По-видимому, этот человек обладал какой-то магической силой воздействия на людей, такую же имели на зрителей приезжавшие в Тамбов гипнотизёры. Потом я узнала, что этого священника звали Лукой, говорили, что он был учёным, врачом-хирургом, работал в военных госпиталях и спасал тяжелораненых, которых спасти другим врачам не удавалось.  Я видела его ещё несколько раз на службе, стояла рядом, когда он беседовал с людьми. Вот таким он мне и запомнился – строгим, таинственным, но простым и доступным».

    

     * * *

    

     Следует сказать несколько слов и низко поклониться Вере Константиновне Лысогорской-Ринц – удивительной женщине, которая в течение 15 лет приносила свежие цветы к памятнику Святому Луке, установленному возле городской больницы № 2 имени святителя. В детские годы она проживала в Тамбове, и врачи поставили ей диагноз – перитонит неясной этиологии, предлагали операцию, исход которой тоже был неопределённым, сомнительным. Мама ребёнка добилась, чтобы архиепископ Лука проконсультировал её дочь. Валентин Феликсович осмотрел больную Веру, прочитал молитву, перекрестился, положил руку с крестом ей на живот и сказал, что через несколько часов боли стихнут, и всё пройдёт, операцию делать не нужно. Все присутствовавшие при осмотре девочки были поражены словами архипастыря. Когда мама Веры спросила Луку, сколько надо заплатить за его консультацию, он ей ответил: «Ничего не надо дарить. Лучше поставьте свечу в церкви за здравие вашей дочери». На следующий день к больной пришёл врач и с удивлением обнаружил, что необходимость в операции, на которой настаивали хирурги, отпала, и ребёнок почти здоров. Даже когда Вере Константиновне было почти 90 лет, она сохраняла память о чудесном докторе в образе священника, который помог ей вылечиться.

​

          * * *

​

          О встрече в госпитале с архиепископом Лукой помнил и уроженец села Малиновка Тамбовского района, полный кавалер ордена Славы Александр Алексеевич Ермаков. Он рассказывал.«Когда после четвёртого ранения в 1944 году я лечился в одном из тамбовских госпиталей, в палате со мной лежал боец, которого лечил Лука. Он спас бойцу ногу, «приговорённую» другими врачами к ампутации».

     С глубокой благодарностью вспоминал своего спасителя и духовника – архиепископа Луку – ветеран войны и труда, уроженец села Рудовка Пичаевского района Георгий Алексеевич Николаев. На войну он попал в 1942 году, воевал в составе 25-го гвардейского воздушно-десантного полка на Северо-западном фронте, был тяжело ранен и оказался на лечении в госпитале № 5362 г. Тамбова. После двух операций рука не заживала, встал вопрос об её ампутации. «Умру, но резать руку не дам!» – заявил Георгий Алексеевич. Назначили консилиум врачей и приняли решение: необходима третья операция. Пациент лишь туманно запомнил своего спасителя, поскольку операция проходила под общим наркозом, но заметил, что доктор был большого роста и как-то необычно относился к своей работе. Потом, когда дело пошло на поправку, врачи рассказали солдату, что его оперировал сам Лука. Спустя многие десятилетия ветеран благодарил Бога и своего святого спасителя, в красном углу его комнаты, около иконы, постоянно горела лампадка. Тогда же, во время Великой Отечественной войны, после выздоровления, медкомиссия признала Г.А. Николаева годным к нестроевой службе, и как специалист-железнодорожник, он был направлен служить в восстановленные в то время железнодорожные войска, на 2-й Украинский фронт. Солдат служил с конца 1944 г. по декабрь 1945-го, имел две благодарности от Верховного главнокомандующего, награждён орденами и медалями.

    

     * * *

    

     А вот, что рассказывал известный тамбовский краевед и краелюб Николай Алексеевич Никифоров.

     «Судьба подарила мне встречу с чудотворцем, человеком, чьё тепло я ощущаю до сих пор. В годы войны по городу шёл слух о том, что в госпиталях работает необыкновенный хирург, который к тому же ещё и архиерей. С его помощью тогда начала действовать единственная в городе Покровская церковь, в которой до того размещалось общежитие завода «Комсомолец». Жил профессор В.Ф. Войно-Ясенецкий, архиепископ Лука, в доме моего друга детства Миши Зайцева. Я бывал у Михаила и познакомился там с архиепископом. Он производил впечатление очень доброго, ласкового, общительного чудо-Человека. Он не лечил, он исцелял, творил чудо.

     В начале 1942 года из блокадного Ленинграда привезли мою племянницу Августу. В нашей семье её звали Авуся. Отец её работал врачом в военной академии имени Кирова. Десятилетняя девочка была истощена до предела, и к тому же заболела воспалением лёгких. Приговор врачей оказался категоричен: «Не выживет». Кто и как посоветовал нам тогда обратиться к врачу-архиерею, не помню. Авусю, в которой едва теплилась жизнь, принесли на руках к нему. Теперь трудно восстановить в памяти, как всё было, помню только, что он спросил: «Крещёная?» Моя мама ответила: «Да». Что Лука делал с племянницей, как её лечил, не знаю. Зато знаю, что на следующий день наша Авуся сказала: «Бабушка, я хочу кушать.». Через несколько дней она уже могла сидеть, дело пошло на поправку. Лука говорил, что отец Августы спасает людей в Ленинграде, а он обязан спасти дочь своего коллеги в Тамбове. Сейчас Августа Константиновна жива и здорова, работает в области медицины. Более полувека прошло с тех пор, но когда в нашем доме заходит разговор о выздоровлении Авуси,– комок подступает к горлу: её выздоровление было настоящим чудом.

     О Луке сказано много: художник, литератор, учёный, хирург, добрейший человек, а я хочу и имею на то право сказать: чудотворец, которого церковь за его праведную, подвижническую жизнь должна назвать святым. Для меня день открытия памятника на территории больницы его имени стал праздником души. Я благодарен главному врачу больницы Я.И. Фарберу, который проделал огромную работу по увековечиванию имени чудотворца, а также создателю образа Луки – скульптору-врачу Г.А. Юсупову. Ведь для меня, человека, который хорошо знал архиепископа, очень важно, что его скульптурный портрет очень похож на настоящего Луку. Тамбовчане вправе гордиться таким памятником».

    

     * * *

    

     Вспоминает врач, скульптор Гамзат Абдулаевич Юсупов.

     «С архиепископом получилось удивительное совпадение. Я видел энтузиазм главного врача Я.И. Фарбера, как он радовался, когда дали «добро» на присвоение имени архиепископа больнице. Хотя, если честно, об этом священнослужителе до приезда в Тамбов я и не слышал. Знал со студенческих лет о профессоре В.Ф. Войно-Ясенецком, читал его книгу по гнойной хирургии. Конечно, тогда я не связывал его имя с архиепископом Лукой, тем более с Тамбовом. Я спросил у Якова Иосифовича, нет ли у него фотографии Луки,и когда увидел её, был поражён монументальным видом этого человека. Я уже в готовом виде мысленно увидел то, что должен сделать. И решил попробовать воссоздать его образ, в котором надо было соединить и священнослужителя, и хирурга, и человека. Не особенно долго пришлось думать над композицией, ведь от неё многое зависит. Можно одну голову сделать, можно голову с плечами.

     Решение возникло как-то само собой. Я буквально уснуть не мог. Сделал ночью маленький эскиз, утром показал его Я. И. Фар-беру. Он искренне обрадовался и говорит: «Нельзя ли для музея сделать чуть-чуть побольше?» «Почему нельзя, я сделаю, только мне для этого нужно помещение», – ответил я. Раньше я всё время делал маленькие скульптуры, потому что негде было развернуться. Я сделал композицию высотой сантиметров 75, и когда уже работал над ней, начала сверлить мысль: «А почему бы не сделать памятник, ведь есть территория, есть имя у больницы. Было бы неплохо». И эту мысль Якову Иосифовичу выдал. При этом присутствовал архиепископ Евгений, думаю, что они сомневались, раньше никто моих работ не видел, а тут профессиональный врач берётся за несвойственное ему дело. Тем не менее, они сказали: «Если справишься, берись».

      Вот я и взялся. Хорошо, что рядом Дом художника. У меня же ничего не было – ни глины, ни станка. Помогли художники. Моей опорой стал Евгений Семёнович Юдин, он опекал меня, буквально через забор вёдрами передавал глину. Надо сказать, что работа шла удивительно легко. Ведь когда выполняешь самую маленькую скульптуру, постоянно что-то переделываешь, исправляешь, а тут ничего исправлять не приходилось. Когда я рассказал об этом Евгению Семёновичу, он мне говорил: «Это тебе сам архиепископ помогает». У меня действительно было ощущение, что кто-то мне подсказывает. Я просил архиепископа Евгения, чтобы он показался мне в своём облачении. И он пришёл, это мне многое дало. Ведь фотография для скульптора – не самый лучший материал. Как расположены складки одежды сбоку и сзади? Владыка подсказал мне очень важную деталь – чётки. Получалось, что пальцы Луки на переднем плане создавали некое однообразие, а в скульптуре однообразие также портит произведение, как повторение слов в стихах. Я мгновенно ухватился за подсказку Евгения и тут же сделал чётки, естественно, композиция обогатилась.

     Во время работы мне в руки попалась книга Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого «Дух, душа и тело», которая вышла в Брюсселе. Каково же было моё удивление, когда я нахожу там тематику абсолютно неожиданную. Ведь нам всегда говорили о мракобесии и невежестве церковников. А тут я знакомлюсь с философией архиепископа, который говорит о структуре атома, о структуре полей. Ему уже было 67 лет, когда он приехал в Тамбов, и вдруг этот человек после стольких мучительных лет, проведённых в ссылках, такая фигура начинает интересоваться строением атома, ездит в Москву, Ленинград, встречается там с учёными, пишет книгу! Не зная структуру атома, трудно понять законы природы, всё получается как-то слабо. В Тамбове живёт удивительный человек, который 20 лет самостоятельно изучает структуру атома, Юрий Иванович Мордасов. Я пригласил его к себе в мастерскую, дал книгу и сказал: «Смотри, какие удивительные мысли! Человек был в Тамбове всего два года, и именно в это время к нему пришло решение об обосновании существования Бога через научные данные!». Мы работали с Юрием Ивановичем вместе: он читал Луку, я лепил. Удивлялись обстоятельствам, которые свели нас вместе в Тамбове, совпадению наших мыслей. Я благодарен архиепископу Луке и Ю.И.Мордасову за то, что они подтолкнули меня к этому исследованию».

    

     * * *

    

     Вспоминает А.М. Нехаев, бывший заведующий хирургическим отделением 2-й городской больницы имени Святого Луки, первый в области лауреат премии имени архиепископа Луки.

     «В годы войны мы с родителями жили на Садовой улице, и каждый день я проходил в школу мимо военного окружного госпиталя № 1414. Два раза я был свидетелем необычайной картины. К госпиталю подъехал автомобиль, из которого вышел мужчина высокого роста в церковной одежде и направился ко входу, где его поджидали военные врачи в белых халатах. Все вместе они зашли внутрь госпиталя. Придя из школы, я спросил родителей, зачем в военный госпиталь приезжал священник? Наверное, кто-то умер. Родители сказали мне, что это приезжал глава местной церкви, архиепископ Лука, который работал также врачом-хирургом в госпиталях Тамбова и одновременно занимался наукой, был профессором в области медицины. В госпиталь он, скорее всего, приезжал, чтобы проконсультировать раненых и больных.

     Третий раз я его увидел летом 1946 г. После окончания учебного года сорок лучших учеников школы № 8, где я учился, были премированы поездкой на три недели в Крым, к Чёрному морю. В день отъезда мы вместе с родителями собрались на тамбовском железнодорожном перроне и ожидали посадки в вагон. В это время появился высокий священник в серой длинной рясе, которого сопровождало несколько священнослужителей и небольшое количество верующих, в основном женщин пожилого возраста. Мы спросили родителей, кто этот священник и куда он едет? Родители нам ответили, что это бывший глава тамбовской церкви Лука и едет он в Москву на том же поезде, что и мы. Когда объявили посадку, Лука стал прощаться с провожающими. Каждый из них целовал ему руку и крестился. Такая необычайная картина проводов вызвала у меня любопытство, и я долго не садился в вагон. Затем Лука поднялся на подножку, повернулся к провожающим, осенил всех крестным знамением и зашёл в вагон. Через несколько минут поезд тронулся, и я в окно увидел, как некоторые люди утирали слёзы, некоторые крестились. Вот такими мне запомнились последние минуты пребывания архиепископа Луки в Тамбове.

     Последний раз я его увидел уже в г. Симферополе. Через три недели мы, отдохнув на море, добрались до столицы Крыма и ожидали поезда из Москвы, на котором нам предстояло ехать в обратный путь. На железнодорожной станции нас удивило большое количество церковнослужителей, важных персон в хороших костюмах, множество пожилых людей, милиции. Оказалось, что все ждали приезда нового архиепископа из Москвы. Поезд подошёл на первый путь, и из вагона вышел священник Лука в окружении церковнослужителей. Состоялась торжественная встреча с вручением цветов и поздравлениями. Вскоре и мы уехали в Москву. Предстоял многодневный путь в Тамбов. Уже дома я рассказал родителям, как встретился на вокзале с архиепископом Лукой, и какое впечатление это на меня произвело. Прошло уже много лет с этой последней встречи, но её яркие впечатления до сих пор волнуют мою душу и наполняют её радостью…»