Наряду с питерской группой Рейна-Наймана-Бродского, Лианозовской группой Всеволода Некрасова, Евгения Кропивницкого, Игоря Холина, Генриха Сапгира Яна Сатуновского, Льва Кропивницкого и Генриха Сапгира, «Московским временем» Сопровского (1950 – 1993) – Полетаевой – Гандлевского – Цветкова, Кенжеева – Санчука – Болычева, корневые поэты Союза литераторов России состояли прежде еще в двух знаменитых ЛИТО 70-х годов: неформальном СМОГе Леонида Губанова и вполне официальном «Спектре» Ефима Друца (1937 – 2018). Но в процессе становления СЛ РФ в нем был воссоздан только «СПЕКТР», который в отличии от СМОГА (Самого Молодого общества Гениев), никак не расшифровывался, что не помешало ему воссоздаться первым, благодаря стараниям Владимира Рубцова, Александра Петровича-Сырова, Григория Арлинского, Михаила Николаева (194-2018), Аллы Шараповой, Марины Михеевой, Анатолия Гоморева, Вячеслава Куприянова, Дмитрия Цесельчука, Инны Ряховской, Дмитрия Чеснокова. Сегодня мы знакомим вас с поэзией Марины Михеевой.

 

Марина Михеева

 

ЗВЕЗДА

                      И.Бродскому

 

Рождаясь из тьмы в сиянье

звезда на большом расстоянии

сжимается в точку света,

и это

есть способ приблизиться к ночи

и не пропасть среди прочих,

но остаться одной из…

Когда луч, устремленный вниз,

встретится с блеском светила,

нижестоящая сила

погасит звездный порыв.

 

Существу человека необходим прорыв,

как результат непрерывной атаки.

Но тот, кто верен судьбе,

позволяет себе

просто светить во мраке.

 

ЗОНТ

 

Дождь хлещет,

зонт распахнут.

Как в конуре собачка,

нет – в скорлупе улитка,

я, подчиняясь ритму,

одолеваю лужи.

И мне никто не нужен.

Здесь как-то безопасно.

И здесь я самоценна.

Здесь под зонтом все ясно,

снаружи – переменно.

Здесь может быть чуть тесно,

и зонт в руке мешает...

Снаружи больше места,

снаружи интересно!

Но там, где много места

мне места не хватает...

​

* * *

Кто был в пути, тому знакомо чувство

потери времени и цели,

когда одно намеренье, очнувшись,

удерживает в данной параллели.

Но увлекаясь новизной сюжета

и следуя изгибам лабиринта,

и этот поводок сорвётся где-то,

и этот опыт проскользит сквозь сито.

​

* * *

Я встаю непрерывно в позу –

мне тебя не осилить прозой,

мне с тобой и стиха творением

не расправиться более-менее.

Ты выводишь меня из дома,

где все буднично и знакомо,

за какие-то семилетия,

где два полюса, две отметины

и тревожат, и целят в душу,

и готовы весь мир разрушить.

 

Я свободна в своем движении,

но последую без принуждения,

и когда в глубине мироздания

потеряю твои очертания,

то пойму – мы с тобою отдельные

превратились в единое, цельное.

 

* * *

Мы все снаружи не похожи,

и это нам всего дороже.

Но изнутри зачем-то всё же

стремимся быть предельно схожи

и каждому внедрить под кожу,

как надо жить, а как негоже, –

чем довод строже, тем сильней.

И истина всегда за нами.

 

Какими странными путями

идет она, идем мы сами…

Соприкасаясь с ней местами,

Мы думаем, что слиты с ней.

 

БЛИН

 

Румяный блин пыхтел на сковородке...

Ты проглотил его, или застрял он в глотке,

или обжег и глотку и язык,

итог один – он вглубь тебя проник.

 

НОВЫЙ ГОД

 

Идут часы

не выходя в пространство

идут часы

с завидным постоянством

два поводка

согласные друг с другом

идут вперед

не покидая круга

всегда вперед

прицельно безвозвратно

шесть меток вниз

и столько же обратно

окольцевав

все мыслимые меры

удерживают нас

в границах сферы

в границах веры

и в плену стремленья

сорваться в вечность

из оцепененья