Ирина Артамонова

 

ВЕРОЧКА

 

     Верочка родилась в многодетной семье осенью 1933 года в подмосковном городе Лосиноостровск. (В 1939 году был переименован в город Бабушкин в честь  полярного лётчика, а 1960 году – стал Бабушкинским районом Москвы.). В 1936 году у Верочки появится младший братик. Семья жила в посёлке Метростроя, глава семьи работал на строительстве метро, а мама занималась хозяйством и воспитанием детей.

     Самая старшая Верочкина сестра рано вышла замуж, уехала с мужем в Белоруссию и поселилась в родной деревне родителей. Там  жили и работали многочисленные родственники семьи. В начале июня 1941 года мать отвезла четверых младших детей в деревню на всё лето, на свежий воздух к старшей дочке, у которой на приусадебном участке был сад-огород, где в изобилии росли зелень, ягоды, овощи,  фрукты… Кто же знал, что будет война!

     Большинство мужчин ушли на фронт. Остались в деревне женщины с детьми, подростки, пожилые мужчины, старики и старухи… Немцы ворвались в деревню ночью с факелами, стали выгонять народ на улицу,  поджигать избы… Люди выскакивали из горящих жилищ полуодетые, почти ничего из вещей не успев прихватить. Всех согнали на большую поляну за околицей, стали сортировать. Представителей мужского пола, даже древних стариков и подростков, всех, всех, кроме маленьких детей, отвели к опушке леса и на глазах, обезумевших от страха и горя женщин, плачущих детей  расстреляли очередями из автоматов. Остальных заперли в большом сарае, а утром  загнали битком в крытые грузовые машины, вплотную друг к другу, и куда-то повезли…

     На окраине Брянска, в старом производственном многоэтажном здании немцы организовали концлагерь, куда  свозили людей из разорённых деревень. Именно туда привезли Верочку с сёстрами и братом. Измученные дети старались держаться вместе, сёстры опекали маленького четырёхлетнего братика. Продержали всех в концлагере до весны в холоде, тесноте и грязи. Раз в день давали малосъедобную баланду с куском чего-то едва похожего на хлеб. Люди пухли с голоду. Началась эпидемия тифа. Живые лежали с   мёртвыми рядом…. Уж как детям удалось выжить в этих жутких условиях – одному Богу известно!

        В конце весны всех, кто мог самостоятельно передвигаться, погрузили в товарные вагоны длинного состава и повезли на запад, в Германию. Остальных перестреляли… Ехали довольно медленно, поезд часто снижал скорость или совсем останавливался. Немца в вагон не заходили, людей мучили и голод и жажда. Примерно через сутки поезд в очередной раз сильно замедлил ход, почти остановился в лесу. Слышался гул самолётов, разрывы бомб. Несколько бомб попали в состав, некоторые вагоны загорелись. От сильного толчка в вагоне, где была Верочка (и некоторых других), покорёжило стены и вывалились двери. Люди в ужасе стали выпрыгивать из вагонов и побежали в лес. Позади слышались автоматные очереди… Когда всё стихло, уцелевшие в изнеможении попадали на землю. И опять детям повезло – все четверо были живы и не потеряли друг друга.

       Дети и женщины разного возраста брели по лесу, еле передвигая ноги. Через пару часов им встретился лесной ручей с берегами поросшими щавелем и другой зеленью. Напились из ручья, стали жевать съедобные травы и коренья… Переночевали лёжа на ещё холодной земле вповалку, тесно прижавшись друг к другу и пошли дальше, не зная куда…

      На вторые сутки они наткнулись на партизанский патруль. Их отвели в лагерь, накормили, долго расспрашивали. Как же хорошо, спокойно было ночевать в тесной землянке!

      Началась новая жизнь, жизнь в лесу. Пережитое не прошло бесследно. Когда спало напряжение, кое-кто из женщин и почти все дети разболелись, сказалось физическое и эмоциональное истощение. Партизанский врач старался помочь больным, но некоторым детям, в том числе и Верочке с сёстрами и братом, становилось всё хуже. Руководством партизанского отряда было принято решение тайно переправить больных в маленькую больницу, которая функционировала в большом селе, и имело связь с партизанами.

       Расположенные в западной Белоруссии сёла фашисты пока не трогали и обложили продналогом. Каждое хозяйство должно было ежемесячно поставлять немцам определённое количество продуктов питания. Люди старались не нарушать сроков поставок, так как это было чревато большими неприятностями. Работать приходились очень много всем и чуть подросшим детям, ведь надо было ещё и партизан кормить, и самим не сильно голодать!  

      Вот в такое село больных детей и перевозили постепенно по ночам на подводе. Не все дети, несмотря на старания врача, пошли на поправку – несколько детей, в том числе и младший брат Верочки, умерли. Остальных детей, когда опасность для жизни миновала, хоть они и были ещё лежачие, местные жители разобрали по домам, по одному в семью, от греха подальше. Верочку старались кормить как можно лучше, днём выносили на солнышко и клали на расстеленное толстое одеяло. Девочка постепенно окрепла, начала ходить, а потом постепенно включилась в посильную для неё работу. Сёстры Верочкины тоже остались живы, девочкам иногда удавалось увидеться…

       Приютившие Верочку люди относились к ней, как к дочке. В семье было несколько детей разного возраста. Вера быстро подружилась со всеми. Общие невзгоды обычно сплачивают людей. Летом и осенью все работали с раннего утра до ночи. Верочка уставала, но старалась, как могла. Зимой, когда выпал снег, работы стало немного меньше. Детей разделили по возрасту и организовали что-то вроде школы – младших учили читать, писать, считать. Однако времени на учёбы было мало. Весной 43-го снова начались изнурительные полевые работы… Следующая зима ни чем не отличалась от предыдущей – работа и немного учёбы. Верочка подросла, приспособилась к условиям, в которых жила. Она уже немного научилась читать и писать.

       Весной 1944 года стало известно, что наши войска стремительно наступают. Немцы стали нервные, требовали всё больше и больше провианта.  За несколько дней до освобождения ночью все жители села, забрав самое необходимое, скот ушли в лес к партизанам. Немцы отступали в панике. Они торопливо мародерствовали, в спешке поджигали дома в опустевших сёлах. К счастью, погода испортилась, шли дожди, и отсыревшие дома плохо горели…

       После освобождения сёл Красной Армией, люди вернулись из леса в свои разграбленные или полусгоревшие дома. Дом, в котором жила приютившая Шурочку семья, уцелел. Надо было жить. Восстановившаяся районная власть организовала доставку в освобождённые сёла семян, всем миром стали засевать колхозные поля и свои огороды. Техники не было, лошадей не хватало – женщины и дети впрягались в плуг и пахали землю…

     Ближе к осени приехали в село уполномоченные, переписали всех приёмных детей. После окончания уборки урожая на грузовой машине увезли детей в Брянск и поселили в старой школе – там уже находились ребята из других сёл. Было голодно, печи в старой школе плохо держали тепло, дети ежедневно пилили и кололи дрова, чтобы не замёрзнуть… Только в самом конце 1944-го года сёстры вернулись домой. Мама плакала от радости обнимая своих доченек Дома, тоже было голодновато, но что это по сравнению с тем, что пережили девочки в фашисткой оккупации!

      В школу девочки пошли только первого сентября 1945-го года. Верочка умела уже читать, и писать – её приняли сразу во второй класс.

     Училась Верочка хорошо, она была очень старательной и усидчивой. После окончания десятого класса Вера поступила в институт, успешно его окончила. На работе её ценили, как очень ответственного надёжного работника. И замуж она вышла, и дочку родила…  Дочка выросла хорошим человеком, сама уже стала бабушкой. Муж был старше Шурочки на десять лет, прошагал всю войну с начала до конца, остался служить в армии. Похоронила Вера Коленьку своего  в начале двухтысячных… Обычная жизнь…

         Но до сих пор, сейчас уже, конечно, реже, снятся Верочке по ночам страшные сны из её военного детства…